Поводырь в опале - Страница 24

Зато о железных дорогах этот замечательный человек, настоящий фанатик металлургии, мог разговаривать бесконечно. Что называется, зацепились языками. Вскоре в ход пошли карты, которые подверглись безжалостной порче — дорога несколько раз меняла маршрут. Рассматривались и отвергались варианты. Спорили до хрипоты, до коньяку, до того, что заглядывали напуганные шумом адъютанты. Несколько раз…

Расстались, смею надеяться, друзьями.

Ах, да! Чуть не забыл. В длинном коридоре Минфина меня перехватил управляющий общей канцелярией министерства, статский советник Дмитрий Фомич Кобеко. Оттянул в широкую нишу у окна и ну гундеть…

Общий смысл высказываемых претензий был в том, что мы с отцом — такие сякие — не догадались сделать фирмочку-подставку для перепродажи наших с ним канцелярских принадлежностей. Такую, чтоб фамилия Лерхе, только в уставах отображалось. А то, «вот какая незадача», военные и кабинетские уже давным-давно в скоросшивалках дела водят, а несчастные финансисты вынуждены по старинке — картонки нитками сшивать.

Пришлось пообещать немедленно, то есть — в ближайшее же время, исправить досадное недоразумение. И еще умудриться — не рассмеяться этому, видно, не плохому человеку в лицо. А вот потом, уже в карете по дороге домой, вспомнил этот эпизод похода на Мойку, в здание Главного Штаба, задумался всерьез. Просто Герочка, с присущей ему непосредственностью, брякнул что-то вроде — «Мраморному дворцу мы с тобой нравимся куда больше, чем Зимнему».

Ни какого секрета в том, что большая часть штата Минфина составляли протеже Великого Князя Константина Николаевича, ни кто не делал. Точно так же, как и то, что громоздкое здание на Фонтанке — Министерство Внутренних Дел было полностью под контролем Государя Императора. И если Константин был лидером всех столичных либеральных сил, то Александр последнее время все больше привечал консерваторов.

Но только тогда, после двух визитов в разные присутствия, я осознал, что отношение ко мне может быть частью какой-то новой для меня, но привычной для столичных жителей, придворной игры.

Догадка стоила того, чтоб ее проверить. И я отправил визитку в Морское министерство. А если точнее — контр-адмиралу Семену Ильичу Зеленому, директору Гидрологического департамента. Иметь на своей территории тысячекилометровые водные пути, никак не исследованные и оттого не эффективно использующиеся, и не попытаться привести их в порядок, было бы несусветной глупостью. Тем более, если мне это потенциально не должно хоть что-нибудь стоить. Уж содрать с пароходников мзду за качественные лоции Обь-Иртышского бассейна, я сумею. А без нее, родимой, у нас ничего хорошо не делается. Не из своего же кармана мне специалистам доплачивать, если транспортникам это больше всех и нужно?!

Хотя, честно говоря, я надеялся таким путем слегка увеличить казначейские сборы. В ежегодном всеподданнейшем отчете — это немаловажная статья. По финансовой эффективности не в последнюю очередь судят о качестве губернского правления. Не зря же любимой деятельностью каждого краевого начальника является сбор недоимок. А тут, даже при ставке в четверть рубля с пуда, миллион в год! Это если данные Осипа Адамовского верны, и через Томск ежегодно по воде проходит четыре миллиона пудов транзита. Если еще учесть, что согласно опубликованной перед Рождеством в столичных «Ведомостях» росписи доходов и расходов Империи весь бюджет страны чуть-чуть заполз за четыреста миллионов — моя малая прибавка неминуемо привлечет внимание.

Кстати сказать, на мои письма с просьбами прислать специалиста по водным путям, мне никто не отказывал. Все со всем соглашались и даже поддерживали. Целиком и полностью. Безмерно. Только с места ничего не двигалось…

Как там говаривал один кинематографический злодей? Хочешь что-то сделать хорошо, сделай это сам?! Вот я и собрался посетить Его превосходительство, контр-адмирала. Так сказать, в глаза взглянуть этому почтенному астроному и профессору.

У Семена Ильича было две бороды. Странная, все-таки, в то время была мода. Допускалась любая растительность на лице, при условии, что подбородок останется голым. Вот господин Зеленой и оставил… пробор, так сказать. Ну, или отрастил бакенбарды-переростки. Как хотите…

Не знаю, должно ли это «разделение» бород что-то символизировать, или контр-адмирал, таким образом, проявлял индивидуальность, но спорить с системой он не стал. Принял меня ласково, внимательно выслушал, и обстоятельно рассказал, по какой именно причине не может немедленно выделить мне какого-нибудь гениального гидрографа. В его доводах был смысл, и они не казались простыми отговорками. Оказалось, что опытных людей просто не хватает. Все хоть сколько-нибудь приличные специалисты занимались промерами Балтийского моря с Ладожским озером в придачу. На Каспии — тоже начались работы. Но самая большая бригада занималась составлением лоций Восточного океана.

— А вот ежели, господин губернатор, с Русской Америки офицеров отозвать, да к вам на Обь препроводить, так это, мне думается, весьма возможно, — развел руками двубородый. — Однако же и это никак не ранее будущего года. Коли же вам, Герман Густавович срочно, так примите рекомендацию. Поищите знающих людишек в Европах. Оно и вернее будет и, поверьте старику, быстрее. Только с жалованием сами, любезный мой, сами! Нас и так… Бюджет урезали донельзя. Броневые корабли строить затевают…

— Зачем же с Америки отзывать? — заинтересовался я. — Мне же и кадета какого-нибудь довольно станет.