Поводырь в опале - Страница 67

Мы с Кузнецовым и Акуловым коммерческое приложение к неофициальной части «ТГВ» отдельно печатаем. Уже четыре страницы — сплошь объявления и реклама. Хорошо бы еще туда статьи добавить. Рассказы о всевозможных технических новинках, интересных задумках и прожектах в области предпринимательства. О семье Ерофеевых, взбаламутивших своими паровыми машинами и агрономическими опытами весь Каинский округ. О Куперштохе. Об угле и его преимуществах перед дровами. О строительстве Чуйского тракта, в конце концов, и о том, за каким лядом его Суходольский строит. Вот вернутся мои разведчики к местам залегания всяких окрестных полезных ископаемых — и о них тоже.

Из нас с Акуловым писарчуки те еще. И хотели бы, да слово к слову не липнут. Василина моя и могла, и даже и хотела бы, да кто же ее отпустит по губернии в одиночку шататься. Да и не станут серьезные люди с девицей разговаривать. Эмансипация к Сибири еще не подкралась. Кузнецова тоже не отправишь. Он мне и тут нужен, как редактор приложения. А вот Ядринцов — сам идеей загорелся. Даже не смотря на то, что ни один из будущих его материалов в приложение без моей цензуры не попадет. Он, похоже, мое предупреждение и вовсе не услышал, так ему возжелалось за казенные деньги на губернию посмотреть.

К слову сказать, мадемуазель Василина Владимировна, с месье Колей Ядринцовым как-то подозрительно быстро спелись. Я пока не разобрался — кто на кого большее влияние оказывал, но то, что моя пресс-секретарь потихоньку — помаленьку начала менять идеологию талантливого публициста — это уже заметно. Несколько раз доносили, что Николай свет-Михайлович со своим «гуру» спорить стал. Так что, кому рыжая и не красивая, а кому — свет очей. Честно говоря, я даже рад был бы, если бы у них все сладилось. Просто по-хорошему хотелось счастья этим молодым, умным и талантливым людям.

А Колосова, после недолгих раздумий, я за семьями мастеровых Томского железоделательного завода оправить решил. Офицер? Вот и пусть парой десятков приданных казаков командует. Снабжу его деньгами и бумагами вроде «Всем военным и гражданским чинам, подателю сего оказывать содействие», и в путь. Наймет гужевой транспорт в туземных селах, дотащит народ до Томи, а там плоты построит и в губернскую столицу сплавится. Заодно и лес на строительство пригодится.

Всех распихал. Все маршруты на карте у себя отметил. Три с осени готовящиеся экспедиции ушли еще в апреле. Четвертая, та что на север, к волшебному Масляному озеру, заканчивала смолить крутые бока парусного кораблика. До села Колпашево они по течению легко сплавятся, а дальше проводника из местных найдут и пешим ходом, к заветному озерцу. Ребятишки нервничали. Опытные лесовики настоятельно рекомендовали в тайгу весной идти. Пока трава не выросла и все завалы да буераки хорошо видно. Потом, в июне — такой бурьян вымахает, что как в тропических джунглях, придется просеки прорубать. А звериные тропы, о которых в книгах пишут — для людей мало подходят. Одинокому путнику может быть еще и можно ими кое-где воспользоваться, а целому каравану обремененному поклажей лучше даже не лезть. И дорога в два раза длиннее станет и все равно прорубаться придется.

Вместе с Волтатисом, с одной из партий, ушел в лес Антон Иванович Штукенберг. Не сиделось ему в городе. Шумный оказался господин и скрупулезный. Они с моим инженером успели уже трижды разругаться в пух и прах, облазали оба берега Томи выше по течению лагерей томского батальона, набрали две телеги каких-то камней. Что-то происходило, что-то делалось, а ни один, ни второй ставить меня в известность не спешили. Начальник Западносибирской железной дороги без меня и проект здания управления заказал и о станции с архитекторами разговаривал, а я ни сном, ни духом. Разве так можно? Неужели непонятно, что я волнуюсь…

Не вынесла душа… гм… начальника. Отправил «скаутов» с приглашениями на совещание в моем кабинете всей этой честной компании. Уж не знаю, где мои воспитанники отыскали этих деятелей, но заявились они, что Волтатис, что Штукенберг перемазанные глиной с ног до ушей. Архитекторы, Македонский со Зборжегским, и помощником Ашемуром, на фоне инженеров выглядели просто настоящими аристократами. Впрочем, мне уже было все равно, кто как выглядит. Это же только первый раз встречают по одежке, потом-то уже по уму!

Александр Иванович Зборжегский, кстати сказать — больше художник, чем архитектор, относительно недавно прибывший в мой край на, так сказать, усиление ставшей необычайно востребованной строительной комиссии. То ли Македонский кому-то в министерстве плешь проел, то ли сановники впечатлились объемами строительства, уже и не разберешь. Факт тот, что новый городской архитектор приехал аж с юга Украины, и сразу оказался втянут в водоворот предсезонной суеты. Всем что-то было от него нужно. Все хотели нечто особенное. Сборник высочайше рекомендованных проектов зданий и сооружений валялся в шкафу невостребованным. А тут еще Штукенберг со своими запросами и «капризами».

И если со штаб-квартирой Управления железной дороги все было относительно просто — инженер попросил «что-нибудь монументальное» и отмахнулся от дальнейших вопросов, то с проектом городского вокзала, по словам моих архитекторов, была самая настоящая беда. Дело в том, что ни один из предложенных набросков не удовлетворил заказчиков.

Вот тут я удивился. Что это еще за господа? Откуда эта толпа, вздумавших вдруг примазаться к моему делу, образовалась? Почему не знаю?

После сбивчивых объяснений выяснилось, что все одновременно просто и сложно.