Поводырь в опале - Страница 54

И тут я нанес новый удар. В губернскую столицу доставили столичные газеты со статьями, посвященными моему докладу в Императорском Вольном экономическом обществе. Естественно я понятия не имел, о чем именно собирался говорить гость из Красноярска. В памяти о самом его, Серафиме Серафимовиче Шашкове, ничего не сохранилось, но конспекты, по которым должен был читать лектор, удивительнейшим образом совпали с тем, чем я развлекал обывателей в Николаевском зале столичной магистратуры. Стоцкий уже было собирался поставить свой автограф под дозволением, но не успел. Его вызвал к себе Павел Иванович, и продемонстрировал депешу от губернатора. Фелициан Игнатьевич начал понимать, что окончательно запутался, и вообще ничего не понимает, из того, что в этом чудном городе происходит.

Я уже говорил, что Стоцкий был и раньше знаком с подполковником Суходольским? Нет? Ну, так вот. Новый томский полицмейстер свел знакомство с Викентием Станиславовичем еще будучи чиновником по особым поручениям при прошлом губернаторе. Будущий командир казачьего полка, тогда инженер-капитан, как раз в то время заканчивал строительство укреплений на Бийской линии, а зимы проводил в Томске. Потом пути двух офицеров разошлись, но доброжелательное друг к другу отношение осталось. Вот к моему строителю Чуйского тракта Фелициан Игнатьевич и отправился за разъяснениями.

И надо же такому случиться, что именно в этот день и час полковник Суходольский обсуждал с командирами сотен казачьего полка и старшинами поселений вопросы переселения в Южно-Алтайский округ. Причем Стоцкий, заявившийся без предварительной договоренности в штаб, застал самое начало второй части обсуждения — банкета. Так-то новый полицмейстер спиртным не увлекался. Рюмочку — другую по светлым праздникам, не более того. Но с хорошими людьми, да под интересные рассказы, как-то само собой вышло. И нашего правдолюба в итоге повезли домой в состоянии «давай споем» и с твердым убеждением, что выпало ему наконец-таки служить при нормальном начальнике.

Когда несколькими днями спустя Фризель поручил Стоцкому встретить и обустроить прибывающих в Томск инженеров Чайковского и Штукенберга с семьями, полицмейстер уже знал, что нужно отвечать на расспросы приезжих. А гости, приятно удивленные качеством предоставляемых им в наем квартир в новеньком доходном доме, любопытства своего не стеснялись.

Дом, первый из двух заложенных Гинтаром, наконец, достроили. И даже частично уже заселили. Один флигель полностью забронировал Менделеев для ученых. Квартиры там оставались пустыми, что вызывало раздражение господ чиновников и скандалы их жен, которым пришлось ждать сдачи второго строения. Неожиданно стоквартирный дом оказался слишком маленьким для всех желающих. Ладно, хотя бы верхний, считающийся не престижным, этаж никто не делил. Там нанятый Фондом комендант — отставной военный — устроил настоящее общежитие для самых младших, что подразумевает — самых бедных, служащих губернского правления. Писари, журналисты и посыльные жили там по пять, а то и шесть человек в комнате, но никто не жаловался. Плата оказалась ниже среднегородской чуть ли не в два раза.

Второй дом застеклили после Рождества, и начали внутреннюю отделку. Строился он по тому же самому проекту — три этажа, сто квартир, но заявок у Гинтара уже набралось чуть ли не четыре сотни. Все тщательно взвесив и подсчитав, мой бывший слуга выкупил у города еще два участка. Один на деньги фонда, другой на личные средства. И всю зиму активно скупал строительные материалы. Тем же самым занимались еще Менделеев — для здания Томских Технологических лабораторий, и Тецков с Тюфиным — для речного порта. Владельцы кирпичных заводиков потирали руки, подсчитывая прибыли, и хихикали, наблюдая «битвы» покупателей за каждую следующую партию. Это они еще не знали, что к осени должны быть готовы здания обоих банков — и нашего с Асташевыми, и Государственного, и два правления: Томских железных заводов и Западносибирской железной дороги. Были бы у меня свободные средства для инвестирования, я бы тоже кирпичный завод организовал.

Гинтар еще похвастался, что успел до начала строительного ажиотажа выкупить половину доли стекольного завода Исаева. Целых две тысячи серебром отвалил. Откуда он только деньги берет? Неужели всю жизнь копил? Или компаньона нашел? Еще и новые цеха пристраивает, сразу с паровой машиной. Заказов на стекло много стало, да еще Куперштох из Каинска банки заказал. Пока немного, на пробу. Всего тысячу. Хочет образцы в Туркестан отвезти. Тамошним военным интендантам показать. Слышал будто бы, что там от плохой еды сильно солдатики животами маются.

Миша рассказал, что в губернскую столицу стали съезжаться строительные артели со всей округи. И заявки на поставку стройматериалов стали подавать хозяева Бердских, Мариинских и Колыванских предприятий. Рейсы пароходов расписаны чуть ли не по часам до самого ледостава. Чаеторговцы, прежде заполнявшие баржи целыми горами товаров, теперь бегают за пароходовладельцами, выпрашивают тягачи до Ирбита. Дмитрий Иванович под такое дело заказал еще одно судно на английских верфях в Тюмени, но когда его построят — одному Господу известно. Пока Тецкову даже аванс заплатить не с чего…

Но это он уже потом поведал. Когда Гинтар отправился дать распоряжения на счет ужина, а мы с Карбышевым, закрылись в кабинете. Был у меня вопрос, который не хотелось задавать при седом прибалте. Стеснялся его, что ли. Конечно же — о Карине Бутковской. То, что ее заведение успело прославиться на весь город — я уже догадался. Но мне было гораздо интереснее то, как она вообще устроилась. Не обижает ли ее кто-нибудь. И будет ли она рада меня видеть. После лживого, кукольного Санкт-Петербурга хотелось чего-то такого… Теплого… Пусть не настоящей любви, но хотя бы — искреннего участия.