Поводырь в опале - Страница 44

Александр подсмотрел в бумаге.

— Зону свободной торговли… У вас в губернии за полгода больше реформ чем мы тут за десять лет успели… Прожекты эти ваши… Откуда это? Ведь обычный же господин ехал в Сибирь. Что же там нашлось этакое в вашем Томске, что вы так вдруг изменились? К чему вы такое стремление вернуться выказываете, что даже моей немилости не опасаетесь?

— А взрывчатка-то вам зачем? — вставил свои «три копейки» герцог. — С кем вы намеревались воевать?

— С горами, Ваше высочество, — ноги ослабли, но язык еще не отнялся, слава Богу. Я даже как-то приободрился. — У меня тракт к китайской границе не достроен. Надобно горы взорвать.

— Да кто вы такой, черт вас раздери! — рыкнул Николай. — Граф Феникс? Любой иной порохом бы стал запасаться, и лишь для вас одного выдумать новое дьявольское зелье проще показалось. Образцы в Морском министерстве испытали на прошлой неделе. У заслуженных адмиралов картузы посшибало…

Эй, Герасик! Хватит ныть. Мы с тобой в беде, а ты там псалмы свои тянешь. На Бога надейся, а сам не плошай! Переведи лучше с великокняжеского на русский! Кто такой граф Феникс? Калиостро? Уж ты! Это что же? Он меня мошенником обозвал что ли?

— Из вас сыплет, как из рога изобилия, — снова включился Император. — Эти писарские улучшения. Откуда взялись? Карта? Ведомо ли вам, господа, что у сего молодого человека есть карта всяческих ископаемых богатств на всю губернию? Хотя тот же Фрезе докладывает, что исследовательские партии и в половине мест не успели побывать. А этот вот сударь просто тычет пальцем в карту и сообщает, что там скрыто. Слыханое ли дело?!

Гера! Думай! Откуда мы карту взяли? Отец у нас в масонской ложе не последний человек? Вот это новость… Великим секретарем ложи «Астрея». Мама дорогая! Вот родитель наш чудил в молодости? Что, правда? Масоны все еще существуют? А царь к ним как относится? Да-а-а?!

— Ну? Что вы там молчите? — бросив раздавленный картонный мундштук, проговорил Александр.

— Опасаюсь вызвать ваше неудовольствие, Ваше Императорское Величество! — какой-то злой кураж кольнул меня… гм… снизу. Я подскочил и поклонился. — Я мог бы легко объяснить все, но не в силах открыть вам, Ваше Императорское Величество, секрет, который мне не принадлежит.

— И чей же он?

— Нескольких десятков господ, Ваше Императорское Величество. Раскрытие этого секрета может стоить им вашего Высочайшего доверия и даже места, на котором они ныне беспорочно Вам служат.

— Что же дает вам, господин Лерхе, основание для таких выводов?

— Рескрипт вашего венценосного дяди, Императора Александра. От первого августа 1822 года, согласно которому «все тайные общества, под какими бы именами они ни существовали, как то масонских лож или другими, закрыть и учреждение их впредь не дозволять; всех членов этих обществ обязать, что они впредь никаких масонских и других тайных обществ составлять не будут и, потребовав от воинских и гражданских чинов объявления, не принадлежат ли они к каким тайным обществам, взять с них подписки, что они впредь принадлежать к ним не будут; если же кто такового обязательства дать не пожелает, тот не должен остаться на службе».

— Масоны? — отмахнулся герцог. — Вот уж безобидное времяпровождение. Точно так можно гнать со службы за посещение Английского клуба.

— Прежде они мешали, — поморщился царь. — А ныне, значит, решили послужить на пользу Отечества?

— Точно так, Ваше Императорское Величество, — снова поклонился я, чтоб спрятать глаза. И чтоб не засмеяться. — Все к вящей славе Великой Империи.

— А чего же вы, сударь, раньше никак себя не проявляли? Пребывая еще здесь, в Санкт-Петербурге? Вы ведь, кажется, и в Морском министерстве служили, и в Государственном контроле у Татаринова? Отчего вам нужно было удалиться от столицы на тысячи верст, чтоб начать приносить столь ощутимую пользу?

— Я уже имел честь докладывать Его сиятельству, графу Строганову, Ваше Императорское Величество. Это можно считать экспериментом. Научным опытом, по постепенному и осторожному реформированию одной какой-то губернии. С тем, чтобы потом, когда изменения станут очевидны своей пользой, испросить вашего дозволения, распространить опыт на иные места Империи.

— Да-да, — вдруг поддержал меня Великий князь. — Сергей Григорьевич рассказывал мне что-то в этом роде. У него, кстати, есть удивительной остроумности прожект. Он предлагает позволить крестьянам из бедных землей губерний невозбранно переселятся на Урал или Сибирь. Вы что-то об этом знаете, Герман Густавович?

Вполне себе прозрачный намек. Все-таки в уме младшему царскому брату не откажешь. Как только понял, что гроза на мою бедную голову миновала, тут же бросился спасать инвестиции. Интересно, сколько он уже, стараниями Асташева, в наши предприятия успел вложить?

— Его Сиятельство изволил поделиться со мной своими планами, — едрешкин корень. С этими политесами язык вывихнуть можно. — Мне тоже показался его прожект заслуживающим интереса. Это могло бы успокоить обиженных и направить силы самых активных в наиболее полезную сторону.

— О болезни Николая вам тоже масоны доложили? — все еще сомневался царь.

— В некотором роде, Ваше Императорское Величество.

— Вот каналья же этот фрондер Мезенцев, — откинулся на спинку кресла Александр. — Ведь чувствую — знает наш лихой кавалерист! Все знает. Но не говорит. И этот вот — тоже. А вот Петя Ольденбургский — тот напротив. Понятия ни о чем не имеет, а говорит. Прямо проклятие какое-то! Вы говорите, старца Федора Кузьмича в живых не застали?